Идущие. Книга I - Лина Кирилловых

Как плохо всё получилось. Как любопытно.

Трубка плакалась Яну на ухо, а он слушал, поднимаясь по лестнице, ведущей от гермозатвора к лифтам. Слушал молча, и молчание это, которому он постарался придать грозную ноту в огранке сдержанной вежливости, было стариком услышано. Даром что тот не был Идущим. Тот рассыпался в жалобных и неуклюжих извинениях и стал заверять, что полиция уже работает. Ян вздохнул и спросил прямо, есть ли запись с камер наблюдения. Старик-галерист издал отчаянный стон. Этого Яну хватило, чтобы больше ни о чём не расспрашивать.

Сначала он проклял себя за то, что сам не додумался сделать так, как тот неизвестный вор. Попросту взять и стащить, открыв ночью дверь, — кто поймает-то и догадается? Да, стащить, даже не заводя разговора, стащить сразу же, а не нести ахинею, изображая из себя богача-иностранца… Рик, наверное, так бы и сделал, но Рику Ян ничего не сказал. Сейчас он сожалел об этом. Однако на место сожалению и чертыханиям быстро и странно пришло другое: взбадривающий интерес.

Кто это мог быть?

Вариант с попавшим Ян отмёл сразу — его уже здесь не было. И уж конечно это не мог быть никто посторонний — обычный вор, вор-человек, непонятной эксцентричностью своей нацелившийся почему-то на не слишком примечательную картину неизвестного художника. А было, должно быть, окошко, которое кто-то сделал в стене и преспокойно снял с неё картину. Не попав на камеру ни рукавом, ни даже фалангой пальца. Картину стащил Идущий. Ян мысленно записал в подозреваемые пять знавших о ней человек: компанию своей племянницы с ней самой во главе и Рика. Вздохнул и поставил в конце воображаемого списка многоточие.

Рик подошёл со спины и сел рядом на бортик, опустив одну руку в воду. Он мог бы, нагнувшись, дотянуться до ближайшей россыпи монет, но не стал этого делать.

— С твоей «зеленью» снова проблемы, дружище, — негромко сказал он.

«Проблема у меня с картиной», — подумал Ян, но вслух спросил: «Что случилось?».

— Кто-то, взяв её, рылся в архиве.

— Рик, ты интересуешься живописью? — спросил вдруг Ян.

— Нет, — ворчливо сказал заместитель. — И не уходи от разговора. Опять твоя племянница, опять пошло-поехало…

— Рик, сегодня ночью из музея стащили ту картину. Помнишь, «Маркиза Дрю». Я пытался её выкупить, почти сговорился, а тут… Это не ты украл, часом?

— Нет, — снова сказал заместитель. Тон его голоса стал мягче. — Но, если бы ты предупредил меня, что картина тебе нужна, я бы это сделал. Придумал тоже — выкупать… Деньги тратить некуда?

— Рик, воровать бесчестно.

— Мы каждый день воруем друг у друга — слова, время, эмоции. Что теперь — повеситься?

— Но я тебе про материальную вещь. Нанесли галерее убыток… владелец её в трансе и ужасе. Жалко его. И обидно.

— А ты сам не думал, чтобы стащить? — бесцеремонно прервал заместитель.

— Думал, — честно ответил Ян. — Только что, после того, как мне позвонили. Опоздал, как видишь, даже в соображениях. Дурак…

— Ваше псевдоблагородство, — ехидно сказал Прайм.

Ян осторожно потрогал воду — прохладная.

— Надо бы запустить сюда рыбок.

— Зачем? — полюбопытствовал Рик. — С удочкой сидеть или для красоты?

— Золотые рыбки приносят удачу. Ну, так говорят. Будут вместо монет…

— Теперь каждый уходящий будет бросать рыбу, что ли?

Ян покачал головой и прицельно заехал узорчатым ли по перебирающим воду чужим длинным пальцам.

Как и стадион с парком, в воскресенье вестибюль пустовал. Мраморные чёрные плиты, по которым Матиас прошёлся утром, ведя перед собой полотёр, казались чистыми и блестящими, словно зеркало: так за весь день никто толком и не потоптался. Сквозь подёрнутые изморозью стёкла входных дверей, вниз от которых спускалась широкая лестница, были видны забелённая снегом, с уже блёкло зажегшимися фонарями округлая ухоженная площадь и три расходящиеся от нее дорожки, мощёные камнем: к больничным корпусам, к стадиону и парку, в город. Городские огни тоже были видны отсюда: здание Организации стояло на холмах.

— Твой код, — начал было Рик снова, но Ян перебил его:

— Посмотри, какой город красивый. Праздничный. Для тебя он тоже должен быть…

Заместитель поморщился, как будто услышал непристойность.

— Что мне до него за дело?

— Не можешь попасть, так просто взгляни. Не отказывайся. Это — дар прорехи, не проклятие.

— Я и не хочу никуда попадать. Мне хорошо тут.

— Рик. Мы обязательно найдём способ.

— Способ — чего? Зачем? Ян, перестань. Я не какой-нибудь неофит, пускающий сопли на вершине холма…

Ян вежливо замолк. Город мирно светился в наступающих сумерках — разноцветные огни, много-много крыш…

— Как ты видишь его? — от последнего директор всё-таки не удержался. — Какой он для тебя, Рик?

— Непонятный и ненужный, — равнодушно ответил друг. — Декорация. Ну, прореха, ну и что…

Он вяло баламутил воду, будто всё никак не мог смыть что-то с пальцев. Размышлял о своём. Перебирание воды было того же рода отстранённым действием, как бросание в неё монет.

— Что случилось? — спросил директор.

— Код, — сказал Рик. — Я из-за него наорал на Капитана.

— Поссорились, — сочувственно отметил Ян.

— Ну, вроде того. Хотя уже помирились. Я извинился.

— Тогда чего киснешь?

— Всё тот же код, представь себе, о чём я и хочу тебе рассказать. Его ведь не Капитан брал.

Ян глубоко вздохнул и зажал в кулаке оставшиеся монетки — стоящие на бамбуковых сваях дома за дверью, которая давно закрылась. Что бы он делал с этой деревней — рис в ней выращивал на продажу, стал местным купцом? Там же вся земля радиоактивная, и вода, и коровы…

— Хорошо. И кто его брал?

— А то ты не знаешь, — ответил заместитель.

— Я поговорю с ней, — терпеливо произнёс Ян. — Только скажи, что она там искала.

— Ничего нового. Читала про Креймера.

— Тогда я не понимаю твоей укоризны.

— Читала про Креймера. Теперь ей это стало интересно. Вот так, вдруг, внезапно… Ян, — заместитель поднял на него глаза, — с чем может быть связан такой интерес?

Директор постарался отреагировать мирно:

— Просто интересуется своими корнями. Семьёй. Она ведь, наверное, даже помнит его…

— Да? — Рик иронично вскинул брови. — Что это за интерес к семье такой, если называется — «спонтанный переброс?» Или это интерес к смерти?

Ян разжал пальцы и высыпал ли в воду — все, до одной, неслучившиеся плантации на заражённой земле. Потом повернулся.